У каждого человека есть место на Земле, где он испытывает, по определению Н.М. Амосова, ощущение “душевного комфорта”. Есть такое место и меня. Я – человек с донецкого бульвара Пушкина. И с этим ничего не поделаешь: для одних московский Арбат – “религия”, другие ищут “черный пистолет” “на Большом Каретном”, третьи воспевают белые березы и нежные васильки Рязанщины (помните, у Есенина: “Где ты, где ты, отчий дом, / Гревший спину за бугром?”). Для меня понятие “Родина” – вещь сугубо конкретная. Я – донбассовец, дончанин, человек с бульвара Пушкина. Здесь, на бульваре Пушкина я могу находиться часами: сидеть и бросать нескромные взгляды сквозь легкие платьица (конечно, самых красивых в мире) донецких девушек; ходить и прислушиваться к мерному ритму стихов местных бардов и менестрелей; стоять и смотреть на пестрые холсты уличных художников. Здесь мне хорошо. Здесь – уютно. Здесь – родина.

И вот, этим летом мне пришлось побывать на донецкой земле. По заданию одного из столичных институтов я проводил там исследование “этносоциальной и этнополитической ситуации накануне Президентских выборов”. Нужно ли говорить, с каким душевным трепетом я спрыгнул на перрон вокзала с подножки поезда “Москва-Мариуполь”? Я ждал встречи со старинными друзьями, собирался посетить могилу матери, надеялся зайти в “alma mater” – Донецкий университет. Все это сделать мне удалось. Но вот только ощущение “душевного комфорта”… Испытал ли я его в этот приезд?

Чехарда мыслей, недобрые предчувствия, душевная сумятица – вот, что сопровождало меня в этой поездке.

Через месяц я вернулся в Москву. Опять столичная сутолока, беспрерывно трещащий телефон, миллионы дел и мириады встреч. Все как обычно. Но что-то мне все время не давало покоя, что-то будоражило мысли, отгоняло сон.

- Что это? Понял! Вот главная мысль:

Все, что сегодня происходит в Донбассе, завтра непременно случиться в Москве.

Я теперь это точно знаю.

Я в том этом убежден.

И об этом обязательно нужно рассказать людям!

Так появился этот текст.

Нужно сказать, что ни в России, ни на Украине нет регионов, аналогичных Донецкому. В Донбассе (а это, в сущности, Донецкая и Луганская области, Юго-восток Украины) проживают 6079064 человек. Здесь самая высокая на Украине плотность населения (191 чел./кв.м). В количественном отношении, Донбасс – самое обжитое место на Украине. Даже Киев и Киевская область (2007841 человек) по этому показателю значительно уступают Донецку и Луганску. Не случайно, на Украине говорят, что именно донбассовцы и днепропетровцы “назначили” Л. Кучму Президентом Украины: Днепропетровск его “выдвинул”, а Донецк – “избрал”.

В Донецкой, Запорожской, Луганской, Днепропетровской и Харьковской областях сосредоточена значительная часть украинской промышленности (41,6%- такова доля этих регионов в объеме промышленного производства на Украине). Черная и цветная металлургия (“Азовсталь”, Донецкий, Енакиевский, Макеевский, др. металлургические комбинаты), тяжелое машиностроение (Донецкий машиностоительный завод, др.), химическая промышленность (помните спонсора горловской команды в игре “Брейн –ринг”, химический концерн “Стирол”? Это далеко не единственное предприятие химпрома в Донецком регионе!), добыча каменной соли (Артемовское и Славянское месторождения), легкая и пищевая промышленность, портовое хозяйство (Мариупольский морской порт), энергетика (Углегорская, Старобешевская, Кураховская ГРЭС и др.) и, конечно, угольная отрасль – вот главные составляющие экономики Донбасса, а вместе с ним, в значительной мере, и всей Украины. В лучшие свои годы Донбасс поставлял 70% сырья всей Российской Империи. И сегодня Донецкая железная дорога, всего только одна из шести крупных веток суверенной Украины, осуществляет до 60% грузоперевозок во всей стране. Такова – реальность.

Донбасс и сегодня один из самых крупных экономических, политических, культурных, финансовых центров Украины.

Киевскую Русь современники называли “Гардарикой” (страной городов). Донбасс - современная украинская Гардарика. В Донецкой области 49 городов. Среди них такие крупные, как Макеевка, Горловка, Мариуполь, Краматорск, Славянск. В каждом из этих населенных пунктов живет чуть меньше или гораздо больше полумиллиона человек. В сущности, вся территория Донбасса представляет собой, как бы, один большой мегаполис: выезжая из Донецка, вы тут же попадаете в Макеевку, пересекая городскую черту Макеевки, сразу же оказываетесь в Харцызке, и так далее, вплоть до административной границы Донецкой области. Примерно 90% населения шахтерского края живут в крупных и, так называемых, “малых шахтерских” городах.

География Донбасса предельно разнообразна. По территории Донбасса текут многоводные реки (Кальмиус, Кальчик, Северский Донец, Казенный торец, Грузкой Еланчик, Мокрые Ялы, др.), тут и там здесь “натыкаешься” на рукотворные “озера” - водохранилища (Кураховское, Макеевское, Донецкое моря, др.), несколько реже, но попадаются в Донбассе и леса (знаменитый Великоанадольский лес, Славянский лесной массив), и, конечно, Донбасс знаменит своими степями (здесь в древности располагалось историческое “Дикое Поле”, Дешт-и-Кипчак – “Половецкая степь”, - так называли ее средневековые арабы), горами (Донецкий кряж, Меловые горы на Севере области), и пресноводным (точнее: “слабосоленым”) морем (Азовским; Южный Донбасс).

На Севере Донбасс (Луганская область) граничит с Воронежской и Белгородской областями. На Западе – с Харьковской, Днепропетровской и Запорожской. На Востоке – с Ростовской (Ростов-на-Дону) областью. На Юге – выходит к Азовскому морю.

Животный мир Донецкого региона не менее пестр, чем его ландшафт. Крачки, чайки у моря, суслики, ящерицы в разломах Донецкого кряжа, белки, лисицы, куницы в лесах и степях – все эти существа я неоднократно встречал в своих путешествиях по Донбассу.

Кто только не жил на этой земле! Киммерийцы, скифы, сарматы, гунны, готы, болгары, авары, хазары, печенеги, торки. В “исторические времена” здесь “промышляли” разбоем крымские татары, приазовские турки, удалые черкесы (так русские называли в то время украинцев), строили свои заимки запорожцы и донцы, их объезжала дозором белгородская и воронежская “государева стража”. В средине XVII века права на эти земли предъявил Богдан Хмельницкий. В средине XYIII – их оспорили (последовательно) Елизавета Петровна и Екатерина II. В реальности, эта территория не принадлежала никому; это всегда была общая земля: “земля божья”. Здесь во все времена жили самые разные племена и народности. Это была, как сейчас говориться, “зона межэтнических контактов” - малонаселенный анклав на пересечении границ Крымского ханства, Области Войска Донского и Запорожской Сечи. В средине XYIII века в Донбассе нашли каменный уголь, а в Кривом Рогу – железную руду. В XIX веке на Юге Российской Империи начался “промышленный бум”. Сюда устремились люди во всех концов необъятной страны. Так на территории Донецкого края сложилась “этническая чересполосица”, которая сохраняется здесь, и по сей день.

Так, если вы откроете какой-нибудь недавно изданный на Украине этнографический справочник, то обнаружите там, что чуть больше 40% населения Донбасса составляют русские, примерно 40% - украинцы, 10% (в сумме) - греки, немцы, татары, цыгане, представители народов Кавказа и Закавказья, евреи, поляки, и т.д., и т.п. Все это верные цифры. Но они слабо отражают реальную этническую ситуацию в регионе.

Дело в том, что украинцев в Донбассе, как самостоятельной этнической единицы, с моей точки зрения, вовсе нет. Или – если стараться быть предельно корректным - их там (как, впрочем, и русских, и евреев, и поляков, и т.д.) мизерное количество. И вот почему.

Исторически сложилось так, что на Украине этнические украинцы редко поселялись в крупных промышленных центрах. Здоровый украинский крестьянский дух плохо сочетался с городской суетой, скученностью, мельтешением, агрессивностью. В городах, чаще всего, поселялись русские, поляки, немцы, татары, евреи. Если, в незапамятные времена, какой-нибудь Павло Поперечный, по воле обстоятельств, переезжал в уездный или губернский город (по украински: “мисто”), он там довольно быстро забывал о своей национальности, начинал говорить на общеупотребимом русском языке (внося, конечно, в него свой стиль мышления, свой акцент, свой говор, присущую украинскому языку образность, проч.) и перенимал специфическую городскую и производственную культуру. Донбасс – страна малых и крупных промышленных городов. И интернациональная русскоязычная городская среда в этих краях во все времена оказывала превалирующее влияние на формирование этнического облика донбассовца.

С другой стороны, в период формирования Донбасса, как специфического угледобывающего региона (то есть в период, когда формировался современный этническая структура Донбасса), донецкое село, в этническом отношении, существенно отличалось от киевского, или, скажем, днепропетровского. В те времена (впрочем, как и поныне) донецкое село, в значительной своей части, являлось (и остается) греческим или немецким. И немцы, и греки-эллины, и греко-татары (два разновременных потока греческой колонизации донецких земель, отличающихся друг от друга, в том числе, и в языковом отношении) – это замкнутые этнические образования. Эти народы неохотно пускали в свою среду “людей со стороны”. Поэтому этнических украинцы в Донбассе практически не находили для себя места в привычном (пользуясь термином Л.Н. Гумилева) “витальном ландшафте”. Они не приживались ни в городе, ни на селе.

В итоге, в Донбассе сложилась такая ситуация, при которой, при заполнении анкет, 40% жителей называют себя русскими, а 40% - украинцами, а фактически, ни те, ни другие таковыми не являются.

Кто же живет в Донбассе?

В Донбассе живут донбассовцы, - особый этнический конгломерат, представители которого говорят на, так называемом, “суржике” (русском языке с фрикативным “г”, неправильными ударениями и неизбежными украинизмами; существует также и неповторимая мелодика донецкой речи: очень хорошо эти интонации воспроизводил Л. Быков в фильмах “В бой идут одни “старики”, “Максим Перепелица”, проч.), предельно негативно относятся к политике насильственной “украинизации”, которую проводит в крае официальный Киев, не приемлют националистическую идеологию, проповедуемую украинским Западом.

В этническом отношении, Донбасс – малая модель СССР. И в этом утверждении нет ни капли преувеличения.

В качестве специфической этнической группы, донбассовцы являются носителями своеобразного психического облика, или, как сейчас принято говорить: менталитета. Донецкий стиль мышления, по основным своим характеристикам, не совпадает ни с украинским, ни с российским. Для того, чтобы понять как (посредством каких категорий) мыслят донбассовцы, для того, чтобы вникнуть в мотивацию их поступков, нужно иметь ввиду тот безусловный факт, что Донбасс, – это, прежде всего и главным образом, конечно, шахты. Металлурги, энергетики, химики, транспортники – все эти люди в Донбассе делают свое дело, что называется, “от шахты”; животноводы, полеводы, портные, обувщики, журналисты, ученые, учителя большую часть времени трудятся “для шахты”. Шахта в Донецке все: и уклад жизни, и источник пропитания, и предмет заботы, и сфера приложения творческой энергии. Без шахты - нет Донбасса!

И чтобы понять Донбасс, нужно узнать шахту.

А что такое шахта? Шахта – это, прежде всего, ежедневный, буквально каторжный труд.

Нередко по колено в воде, согнувшись “в три погибели”, где - пешком, где – ползком, часами шахтер добирается до своего рабочего места. А там – кому как повезло: кто – за рычаги комбайна, кто – на транспортер, а кому – и обушком пять-шесть часов кряду, без остановки. Зимою утром шахтер спускается в шахту – солнце еще не взошло, вечером поднимается “на гора” – уже закатилось. И так: изо дня в день, пока смена не перемениться. Прибавьте к этому вечную сырость, нередко неважное освещение, высокую загазованность. А обвалы? А взрывы метана? А гибель товарищей? А бесконечные бессонные ночи шахтерских жен и матерей: вернется ли сегодня кормилец с работы или останется навсегда в своем мрачном “погребе”? Вот так добывается “черное золото”! И так формируется донецкий характер.

За свой, без преувеличения, подвижнический труд шахтеры привыкли получать высокую оплату. В годы “застоя” на лучших шахтах Донбасса оклад в 500, 700, 900, и даже в 1500 рублей не был чем-то чрезвычайным.

Шахтерский труд – труд коллективный. Пьяного шахтера или “гулену” “с устатка” не пустят под землю. На шахте нельзя опоздать на смену: из-за пьяницы не будут задерживать клеть. “Боишься обвала, – не суйся в шахту: подведешь и себя, и товарищей!” - гласит шахтерская заповедь. “Если не умеешь находить общий язык с коллективом – в шахте тебе не работать!” – говорят опытные шахтеры. “В шахте нужно “вкалывать”: от твоей работы зависит заработок бригады!” - об этом правиле в Донбассе знает даже младенец. “Хочешь жить – старайся думать!” - слышал я от своего друга, много лет проработавшего в забое (место, где, собственно, и добывается “горючий камень”). Безответственный, недисциплинированный, несообразительный, неуживчивый человек, трус и лентяй долго не удержаться в шахтерской бригаде. Шахтеры – народ, по определению, “простой” и с тунеядцами обходиться без излишних сантиментов. При случае, и “прогонные” “выпишут” не задумываясь особенно!

Шахтер привык гордиться своей профессией, своей семьей, своим Донбассом, своим достатком. Впитанное с молоком матери уважение к самому себе, открытость, смелость, инициативность, коммуникабельность, смекалка, особый мягкий донецкий юмор – вот лучшие черты донецкого характера.

Но есть и худшие. В свободное от работы время, шахтер, как правило, не дурак выпить. А выпив “лишку”, любит покуражиться, покуролесить и даже подраться. В Донецке драки на танцах – обычное явление. Дерутся и “квартал на квартал”, и “улица на улицу”, и “район на район”. Правда, дерутся как-то без ожесточения, незлобиво, как правило, без серьезных последствий, просто от избытка сил или, как говориться, “потому, что погода хорошая”! Я помню, в эпоху “ранней перестройки”, на День Шахтера (самый радостный донецкий праздник; его, как я знаю, отмечают, даже те донбассовцы, которые уже по двадцать лет живут в Москве) в малых шахтерских городах пьяные подолгу валялись на улицах, а мелкие потасовки случались даже в самых, что ни на есть “общественных местах”: в помещениях городских кинотеатров, в пешеходных переходах, в центральном сквере города. Никто ни пьяных, ни дерущихся не беспокоил. Все к этому привыкли. Это – быт.

Шахтеры – народ смекалистый, но не очень умный. В политической борьбе они частенько отстаивают сугубо профессиональные интересы, нимало не заботясь о том, что своими действиями могут подорвать экономику края, и даже собственной отрасли.

(Характерный пример: в период моего пребывания в Донецке несколько шахтеров на одной из угольных шахт не вышли из забоя, требуя лично для себя выплаты годовой задолженности по заработной плате. В конечном счете, деньги они получили. Между тем, тот факт, что, скажем, здравоохранение в Донецкой области в этом году финансируется от минимально необходимого объема только на 50,8%, образование – 65,5%, а культура – на 37% донецкие забастовщики в тот момент сознательно проигнорировали. Возникает вопрос: неужели шахтеры, которые, путем тяжких лишений, “выбили” у “власть имущих” свои собственные, честно заработанные деньги, гарантировали себя тем самым от, например, профессиональных болезней или, допустим, их дети в этой связи перестали ходить в школу, театр? Очевидно – нет! Узость политического и экономического кругозора – вот что характеризует шахтерское движение на всех этапах его существования. И примеров тому можно привести во множестве).

Шахтеры не доверяют интеллигенции. При общении с властями они, как правило, предпочитают выдвигать “парламентеров” из своей среды. Шахтерских “ходоков” нередко обманывают (а иногда, быть может, и просто “покупают”). Но, и в каждом следующем производственном конфликте шахтеры, с упрямством осла Ходжи Насредина, отвергают помощь юристов, экономистов, управленцев. И события всякий раз развиваются по той же схеме.

Шахтеры не любят “бумагу”. Зато они безусловно верят “слову”. Поэтому на шахтерских митингах частенько “выкликают” местное и столичное начальство. Бывает, что руководство приезжает. Обещает, клянется, “бьет себя в грудь”. Затем власти производят очередную “кадровую перестановку”: конкретного начальника “переводят на новую должность”. И все начинается сызнова.

Шахтер, как правило, - человек хозяйственный. Обычно имеет собственный дом, машину (чаще мотоцикл), небольшую дачку, где проводит многие выходные. Квартиры шахтеры не любят. Презрительно называют их “этажами”. “А ты, что: до сих пор “на этажах” живешь?” - нередко услышишь на шахтном дворе. Поэтому в Донбассе много шахтерских поселков. В поселках живет основная часть “настоящих” шахтеров. В поселках можно встретить и допотопные “мазанки” (здесь живет нерадивый шахтер) и добротные пятистенные дома (их строит “Хозяин”; именно так: уважительно и с заглавной буквы называют зажиточных шахтеров соседи). Обязательный элемент поселкового интерьера – живописные палисадники. Все шахтеры любят природу (видимо, под землей им наскучил индустриальный пейзаж) и не жалеют ни средств, ни сил, чтобы обустроить личное пространство по своему вкусу. Любимое развлечение шахтера – рыбалка. Любимое времяпрепровождение – погреться на солнышке. За редким исключением, книг шахтеры не читают. Разве, что периодику, да и то, все больше телевизионную программу. Шахтер – прост. Он не любит сложных антимоний. Но если в чем-нибудь убежден, он будет отстаивать свои убеждения до конца, чего бы это ему не стоило. Запутать, обмануть шахтера – вещь вполне реальная (в силу природной незлопамятности, обман он легко прощает); запугать – практически невозможно.

Таков, в самых общих чертах, шахтерский характер. Таков (с незначительными вариациями) характер большинства людей Донецкого края.

И вот именно этот Донбасс я покинул его девять лет назад, поступив в московскую аспирантуру.

Но совершенно иным я встретил его в ходе недавней поездки.

Впрочем, об этом мы с вами поговорим чуть позже…
 

Роман Манекин  http://manekin.narod.ru